Сказочные акварели шведской осени

автор Александра Бутова

Я приехала в Стокгольм осенью. Стоял конец октября. На деревьях ещё золотились последние листья, но, в основном, листва уже пала. Запах её горьковато-осеннего тлена наполнял всю округу.
Осень, словно милостиво прощаясь перед долгой зимой, была солнечной. Но север есть север: налетит ветер, пригонит стайку облаков и туч - и готово! Вот уже и дождик брызжет - мелкий, частый, беспросветный…

Я поселилась на окраине Стокгольма, возле большого природного парка на берегу залива. Скалистая береговая линия здесь вся изрезана заливами, фиордами. Практически, город стоит на воде (за что Стокгольм и прозван «Cеверной Венецией»). Очень часто узкие отроги фиордов, словно щупальца спрута, вклиниваются глубоко в берег, образуя почти независимый водоём. Называются такие заливчики "викингами". Причём, мне так и не удалось выяснить: то ли древние воины были названы в честь вгрызающихся в землю водных щупальцев, не отдающих суше лишней пяди, то ли наоборот - заливчики получили своё название от воинственных скандинавских завоевателей.
Возле таких водоёмов живет множество самых разнообразных птиц: лебеди, северные гуси, цапли и стаи уток разных пород. Птицы эти почти ручные - они безбоязненно подплывают и подходят к гуляющим по парку людям, явно намекая, что не прочь принять угощение.

Хага-парк, раскинувшийся по одной стороне викинга, являет собой просто часть шведского леса. Кроме кленового золота, медленно слетающего под ноги, в это время года парк сверкает ярко-алыми плодами спелого шиповника и боярышника, которые растут там в изобилии.
Пахло грибами. Моя дочь (у которой я гостила) очень довольна тем, что грибов здесь – видимо-невидимо! Шведы едят только искусственно выращенные шампиньоны да ещё лисички, регулярно привозимые сюда из Польши (после чернобыльской аварии кто-то пустил слух, что лисички способствуют выведению радионуклидов из организма). А в это время замечательные окрестные леса, полные боровиков, подосиновиков, подберезовиков и маслят, стоят нетронутыми. Дочь во время прогулок по лесу регулярно собирает грибы, её семья ест их весь сезон. Излишки грибной роскоши отправляются в морозильник, так что замороженных грибов им хватает почти на всю зиму.

Глядя на эту чудесную природу, невольно приходишь к выводу: ничего, ну абсолютно ничего не было выдумано скандинавскими писателями! Вот подросшие "гадкие утята" жмутся к величавой спине «белоснежной королевы»-матери. Вот гуси, с которыми отправился в своё удивительное путешествие маленький Нильс. Вот огромные чёрные скалы вздымаются, разламывая лесную чащу, и, кажется, – поищи немного, и найдёшь вход в таинственную пещеру Горного Короля...

На другой стороне викинга, высоко на горе расположен замок-музей Ульриксдаль. Я отправилась к нему с надеждой увидеть ещё что-нибудь интересное. Дорога туда довольно длинная и постоянно тянется в гору. По одну сторону дороги - всё тот же лес, украшенный ягодными бусами, а по другую, прилегающую к обрыву, встречаются «островки» цивилизации. Несколько домиков под красной черепицей, луг с пасущимися барашками, большая конюшня…
О том, что конные прогулки тут - не редкость, свидетельствовали и кучки лошадиного навоза вдоль дороги. Навоз здесь убирать не принято: считается, что это естественное, экологически чистое удобрение полезно для земли шведской. Скандинавы вообще немного помешаны на экологии и здоровом образе жизни.
Иногда вдоль дороги мне встречался ручеёк, почти полностью укрытый опавшими жёлтыми листьями, из-за чего он казался золотистой змейкой, медленно ползущей вдоль заколдованного сонного луга. Не здесь ли придворные барышни отсчитывали поцелуи Принцессы и Свинопаса?

За очередным поворотом дороги, наконец, открылся вход в придворный парк замка Ульриксдаль. Здесь бросилась в глаза примета цивилизации, возвращавшая меня из сказки в ХХI век: большое объявление о платном паркинге (где располагается паркинг, осталось загадкой, так как ни одной машины видно не было). Впрочем, причина безлюдья вскоре разрешилась: машин не было просто потому, что музей оказался закрытым…
Придворный парк вокруг замка был заложен цивилизованно. Местная парковая архитектура напоминала, скорее, французский стиль, чем английский. Неподалеку от его входа я увидела небольшое здание очень необычного вида. Оказалось, что когда-то тут размещался придворный театр. И сейчас здесь раз в месяц (а в разгар туристического сезона и чаще) идут представления местного любительского театра.

Пройдя через парк по центральной аллее, я вышла к самому замку. Оказалось, что это не средневековый замок - скорее всего, образцом для его постройки был всё тот же французский стиль (правда, в весьма миниатюрном исполнении). Передо мной предстали: четырёхэтажное здание замка с высокими французскими окнами, ненавязчиво украшенное лепниной; газон перед фасадом; фонтан. Где-то позади замка сквозь дымку виднелись очертания озера.
Увы, музей был закрыт!

Мелкий дождик, начавший брызгать ещё по дороге к замку, усиливался. Становилось всё более неуютно и сыро. Действительность окутывалась дымкой и расплывалась, грозя исчезнуть вовсе - как в старинной сказке…

В это время меня окликнули. Повернувшись, я увидела человека, который приближался ко мне, возникнув как бы из ниоткуда. Оказалось, это был владелец маленького кафе, расположенного буквально рядом. Познакомились. Как и большинство шведов, Бьорн довольно сносно говорил по-английски.
Хозяин кафе повёл меня, уже изрядно намокшую и замёрзшую, в своё заведение.
Сварив крепкий кофе и угостив меня стаканом горячего глинтвейна, Бьорн рассказал, что музей с сентября по апрель закрыт. А ему приходится выходить на работу, так как в кафе нужно заменить старый, уже совсем древний водопровод. А заодно Бьорн присматривает за дворцовой оранжереей: следит за влажностью и температурой, поливает растения. Ну, а в его кафе свежие булочки, кофе и чего покрепче - всегда к услугам путника, в любое время года.

Услышав про оранжерею, я оживилась: а вдруг здесь есть что-нибудь интересное? Я попросила Бьорна показать мне оранжерею, если это возможно. Он согласился, но сказал, что нужно немного подождать - рабочие вот-вот закончат возиться с электропроводкой. Тогда он включит в оранжерее полный свет и покажет мне растения. "А пока - пейте глинтвейн, грейтесь. Тем временем я расскажу вам историю этой оранжереи, да и всего замка.

«Давным-давно (ну, чем не начало сказки?!) – лет, эдак, двести назад - здесь жил барон Якоб, отличавшийся буйным нравом и весьма жёстким характером. В молодости он немало постранствовал по свету, участвовал в разных войнах. С одной из войн в качестве «трофея» он привёз себе жену - красавицу и умницу. Молодой жене удалось смягчить неуёмного барона: он осел дома, и они зажили спокойной жизнью.
Недолго длилось баронское счастье. Он рано овдовел, и единственной его радостью была подрастающая дочка Ульрика. Для неё и решил старый барон построить новый замок - светлый, открытый солнцу, окружённый прекрасным садом.
Якоб нанял заморского архитектора, который придумал проект и построил этот дворец.

Но случилось непоправимое: молодой архитектор и юная Ульрика полюбили друг друга... Дочь открыто призналась отцу в своих чувствах и с фамильной прямотой заявила ему, что хочет выйти замуж за любимого и следовать за ним.
Старый барон был взбешён от этой новости! Причём, его даже не столько волновал явный мезальянс (шведское дворянство не отличается строгой сословной щепетильностью), нет. Больше всего Якоба волновало то, что дочь собиралась уехать с милым искать счастья по белу свету, помогая ему строить дома, разбивать сады и парки.
Потерять своё единственное сокровище барон не желал ни при каких обстоятельствах. Но и обижать отказом дочь он не хотел. И тогда хитрый барон нашёл выход:
- Я решил проверить ваши чувства перед тем, как дать окончательное согласие на ваш брак. Ты, юноша, сейчас отправишься на родину и вернёшься сюда не ранее, чем через пять лет. Если по истечении этого времени, и ты, и Ульрика всё ещё будете любить и желать друг друга, тогда вы обвенчаетесь в нашей церкви, в моём присутствии».

Бьoрн показал мне в окно на маленькую церквушку, которая притаилась в тумане за фасадом большого здания (раньше я её просто не заметила), и затем продолжил своё повествование:

«…Перед отъездом архитектор подвёл Ульрику к флигелю, стоявшему отдельно от замка, и сказал:
- Это оранжерея. В ней растут заморские цветы, за которыми нужен особый уход - иначе они погибнут. Специально для тебя я построил эту оранжерею и украсил её статуями. Вместе с садовником ухаживай за цветами, наблюдай их сезонный ритм жизни. И тогда пять лет разлуки пролетят быстро…
И потом он уехал, как было договорено.
С того времени Ульрика начала проводить в оранжерее всё больше и больше времени. Отец заказывал для неё из разных концов света всякие диковинные растения и нанял садовника-немца, который знал толк в уходе за растениями и в их разведении.

Потянулись годы. Вот уже пять лет минуло, потом и десять, и пятнадцать…
Не вернулся к красавице Ульрике её возлюбленный. Никто не знал, что с ним сталось. За эти годы многие знатные и богатые женихи сватались к девушке, но никто из них не получил её согласия, а выдавать дочь замуж насильно барон не хотел.
Потом не стало и барона.
Потянулись одинокие годы Ульрики. Только замечательные растения и прекрасные статуи оранжереи были её друзьями и собеседниками.

Однажды Ульрике привезли удивительное растение под названием "Ангельские трубы". Крупные розовые цветки большого куста и вправду были похожи на трубы, направленные в разные стороны; они словно трубили во все концы, призывая обратить на себя внимание. Ульрика была очарована этим растением. Ей казалось, что розовые трубы зовут её возлюбленного и посылают ему весточку о том, что она его ждёт, всё ещё ждёт...
Возле куста с цветками-«трубами» Ульрика велела поставить в оранжерее большое удобное кресло. Каждый вечер она приходила сюда, взяв с собой какое-нибудь рукоделие, и сидела возле красивых цветков, вдыхая их удивительный, сильный аромат. Занимаясь шитьём или вышивкой, она иногда пела и надеялась, что волшебные цветочные трубы донесут её песнь до любимого.

Так прошло ещё несколько лет. Волосы Ульрики засеребрились, но она всё ещё была красива. И только на близком расстоянии можно было увидеть лёгкую сеточку морщин, покрывавших её лицо.
Старый садовник предупреждал Ульрику, что нельзя так подолгу находиться около любимого растения и нюхать эти прекрасные цветки-«трубы», что их сладкий запах коварен - им можно отравиться. Но баронесса не слушала его.
И вот однажды, в день своего рождения, Ульрика велела принести в оранжерею как можно больше светильников, чтобы зимний вечер стал светлым, как солнечный день.
"Я буду петь, пить вино и радоваться", – сказала она своим верным слугам.
Оставшись одна, баронесса пела, играла на лютне и даже немного потанцевала с сорванным цветком вокруг одной из античных статуй. Потом она села в своё кресло, выпила вина и уснула. Утром, когда слуги не нашли её в спальне, они бросились в оранжерею. И отпрянули, открыв её двери.
От горевших всю ночь светильников, свечей и факелов в оранжерее было очень жарко. А сладкий, дурманящий аромат розовых цветков был таким сильным, что чуть ли не сбил с ног входивших людей.. Слуги открыли двери и окна оранжереи, чтобы впустить туда свежий воздух. Когда концентрированный аромат цветков немного развеялся, слуги вошли в оранжерею и нашли свою госпожу спящей вечным сном в своём кресле. В руке у неё был зажат огромный розовый цветок- "Ангельская труба". Лицо Ульрики было совершенно безмятежным. Она, наконец, обрела счастье.

С тех пор прошло много лет. Наследники барона и его дочери сохранили эту небольшую оранжерею, продолжая ухаживать за цветами и стараясь пополнить число растений-диковинок. Но и сейчас там растут два огромных куста "Ангельских труб" - в память об Ульрике и её пропавшем возлюбленном.

Считается хорошей приметой обвенчаться в маленькой дворцовой церквушке: браки, освящённые в ней, крепки, и новобрачные долго живут в мире, любви и согласии».

Вот такую историю рассказал мне хозяин кафе, он же и смотритель оранжереи. История эта, конечно, попахивала туристическими байками, но в атмосфере сказочных акварелей скандинавской осени она прозвучала совершенно уместно. А потом мы с Бьорном пошли в оранжерею.

Ну, конечно же! Ангельские трубы, сладкий дурманящий аромат – это розовая бругмансия во всей своей красе раскинула ветви, чувствуя себя здесь полновластной хозяйкой. Куст цветущей бругмансии был огромен, а на другом конце оранжереи рос второй, поменьше.

Оранжерея оказалась невелика, но очень красива. Стены её были заплетены побегами тетрастигмы, сциндапсуса и тропической красавицы – яркой бугенвиллеи. Причем, бугенвиллея чувствовала себя в северной Швеции явно не плохо: её ветви были украшены красными и оранжевыми цветущими гроздьями.

Статуи – копии творений великих античных мастеров - были не только продуманно расставлены по всей оранжерее, но и обрамлены растениями, которые, по замыслу садовника, наиболее соответствовали тому или иному персонажу.

Среди ассортимента растений оранжереи явно прослеживались цветы-фавориты более поздних хозяев замка. Вот, например, пахира водная (Pachira aquatica), или малабарский каштан, что из семейства баобабовых. Форма листьев этого растения удивительно напоминает листья каштана.
В оранжерее под шикарным взрослым деревом пахиры стояла мраморная мужская фигура. Вокруг статуи, на разновысоких подставках расположились совсем юные сеянцы пахиры, напоминающие японские бонсаи. Причём, кроме классической "бутылочной" формы стебля у основания растений, здесь встречались экземпляры с переплетёнными в косичку стеблями, которые ближе к верхушке срастались в единый ствол.
Как и все баобабовые, пахира красиво и необычно цветёт. Её крупные цветки на длинной ножке очень декоративны: с белыми, иногда кремовыми, розоватыми или зеленоватыми лепестками и множеством тычинок.
В зависимости от условий содержания, цветение пахиры может происходить в течение всего года, но естественный период цветения – с июня по ноябрь.
Мне повезло: я застала малабарский каштан заканчивающим цветение и успела насладиться видом его великолепных цветков, приятно пахнущих ванилью. А то, что я приняла поначалу за молодые растения, были действительно бонсаи пахиры. Оказывается, они легко выращиваются в горшках и в просторечии носят название «счастливое дерево».

Ещё мне очень понравились в оранжерее совершенно не известные оранжевые цветки-«фонарики», покрывающие большое пространство, словно экзотический ковёр. На краю этого цветочного ковра располагалась небольшая мраморная статуя сидящей девочки.
Поинтересовавшись, я узнала, что привлекшие мое внимание цветы называются сандерсонией . Ослепительно-яркие «фонарики» многочисленных сандерсоний освещали осеннюю оранжерею шведского замка.

Тем временем, к окнам оранжереи начинали подступать ранние осенние сумерки. Бругмансия, почувствовав, что наступает её время, заблагоухала более активно.

Я заторопилась домой, так как добираться нужно было более-менее засветло, чтобы не заблудиться в этом сказочном королевстве. Я поблагодарила Бьорна за гостеприимство и интересный рассказ, пообещав обязательно приехать летом, когда замок-музей будет открыт. Мне захотелось увидеть в замке портреты Якоба и Ульрики, а также принять участие в здешней свадьбе, которая являет собой яркое и незабываемое зрелище. Тут гостей свадеб не делят на «своих» и «чужих» – чем гостей больше, тем лучше - значит, больше счастья и богатства ожидает молодых.

Дождь почти перестал, и домой я вернулась без приключений.
Так закончилось моё короткое путешествие в мир старой сказки. Мне оно понравилось.

Александра Бутова
www.TopTropicals.com

Всё о садах мира на сайте Gardenia.ru